2021-9-2 08:17 |
Член коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, академик РАН Сергей Глазьев рассказал "ДП" о новой реальности экономических отношений.
Член коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, академик РАН Сергей Глазьев рассказал "ДП" о новой реальности экономических отношений. Как вы думаете, заявленный тренд на зелёную экономику изменит межрегиональные отношения? — Тренд на зелёную экономику будет положительно влиять на развитие отношений с латиноамериканскими странами, потому что Россия и страны этого региона — страны–доноры. Наши экологические системы перерабатывают парниковых газов гораздо больше, чем производит экономика. И всё, что направлено на стимулирование стран принимать участие в обеспечении положительных эффектов природопользования, играет нам на руку. К сожалению, эта тематика пока не сильно привлекает инвесторов, но я думаю, что нам нужно с Латинской Америкой занять общую позицию по всем вопросам изменения климата, поскольку мы его формируем. Наши гигантские природные потенциалы: сибирские леса и леса Амазонки. Санкт–Петербург — традиционно столица Арктики, а Арктическая зона формирует климат во всей Евразии. Латинская Америка примыкает к Антарктиде, от которой зависит климат на всей планете. То есть у нас есть очень серьёзные поля сопряжения. А что происходит с Латинской Америкой? — У нас много соглашений, меморандумов как с государствами, так и с региональными объединениями в Латинской Америке. Важно понимать, что подписать соглашение, формализовать отношения — довольно просто, но дальше бизнес должен заниматься сотрудничеством, а он действует исходя из своих коммерческих интересов. На страны Латинской Америки приходится всего 2,5% внешнеторгового оборота ЕАЭС — меньше, чем со средним европейским государством. А потенциал огромный. Мы свою задачу как чиновники выполнили, выстроили правовую основу для сотрудничества, готовы проводить всевозможные мероприятия по поддержке торговли и совместных инвестиций. Но есть два барьера, преодолевать которые должен бизнес. Первый — география. Можно работать через посредников, а можно напрямую. Напрямую эффективнее, и можно компенсировать географию снижением трансакционных издержек за счёт установления прямых связей между предприятиями. Тут мы натыкаемся на второй барьер — недостаток информации. В России очень мало знают о Латинской Америке. В Латинской Америке, пожалуй, знают о России больше, но совсем мало о других странах ЕАЭС. Наша главная экономическая задача — предоставлять больше информации друг о друге, возможностях кооперации. Сейчас удачный политический момент: в мире происходит заметная структурная трансформация. Мы привыкли говорить о переходе к полицентрическим отношениям, но за этой фразой стоит драматизм очень серьёзной борьбы. В чём состоит драма? — Для нас торговля в долларах стала очень токсичной. Мы боимся торговать в долларах, не хотим больше связываться с этой валютой в принципе, потому что это ловушка, в которую вы попадаете вследствие непрогнозируемых санкций со стороны США. Надо переходить на национальные валюты. Они не котируются на наших биржах — тогда давайте, может быть, запустим цифровые валюты. Венесуэла попробовала петрокоин, уже накоплен определённый опыт. Давайте попробуем синтезировать некий цифровой инструмент и будем торговать с его помощью напрямую через smart–контракты, которые помогут нам поднять степень доверия. Используя современные цифровые технологии, обойдёмся без банков, которые берут очень большие проценты за риски, и попробуем создать некий кредитно–товарный пул, который мог бы стать основой для постоянного товарооборота хотя бы по ключевым биржевым товарам. Нужно что–то изобретать. В качестве цифровой валюты нужно выбрать некий stablecoin. Давайте, поскольку у нас сегодня наиболее успешный проект — символ технологической конкурентоспособности — это "Спутник V", сделаем привязку к 1 дозе "Спутника". Все про "Cпутник" знают, поэтому всем сразу всё станет понятно. Бонус цифровых технологий в том, что мы можем их использовать без банков: вы напрямую рассчитываетесь этим stablecoin посредством технологии распределённого реестра блокчейн. Smart–контракты позволяют чётко предвидеть все риски. Здесь есть теоретическое решение, как его внедрить в реальную жизнь. Это поле для экспериментов. Нужно этим заниматься — можно и на частном уровне, и на государственном. Заниматься на государственном уровне мешает излишне консервативная позиция наших центральных банков. Если частный бизнес изобретёт свой способ внедрения этого инструмента, думаю, наши денежные власти вынуждены будут с этим считаться. Почему не привязаться к одной валюте? Может, не к доллару, к какой–то другой. — Мы можем запустить финансовый инструмент, привязанный к одной валюте, но мир, я уверен, будет уходить от использования национальных валют в качестве монопольных резервных. Доля доллара в международных расчётах устойчиво падает, это падение ускоряется. Замена доллара на евро не выглядит надёжным решением. Использование юаня сталкивается с валютными ограничениями в Китае. Мы всё ближе подходим к идее создания синтетической валюты на базе биржевых инструментов — котировок биржевых товаров и различных национальных валют стран, которые захотят участвовать в этом пуле. Соответствующие математические модели разработаны. Информационные системы уже отлажены на криптобиржах. Не хватает политической воли. Сложность введения такой валюты в ЕАЭС связана с разным масштабом государств–участников. Де–факто нашей единой валютой является российский рубль. Если бы он был стабильным, не было бы такой волатильности, все работали бы в рублях. Если говорить о большой региональной валюте в нашей зоне, надо брать ШОС или БРИКС — крупное региональное объединение, где большой рынок, свои центры формирования биржевой торговли, но пока нет своих центров формирования международных цен. Мы доминируем на рынках многих биржевых товаров, но пользуемся котировками западных — английских или голландских — рынков. Нам нужно создавать свою систему котировок цен, нужен инструмент, привязанный к товарной корзине в национальных валютах. Именно поэтому в упомянутой мною Стратегии развития ЕАЭС до 2025 года зафиксированы разработка и утверждение концепции формирования общего биржевого рынка товаров в рамках Союза, "в том числе рынков производных финансовых инструментов, базисным активом которых является товар, а также программы развития биржевых торгов товарами, по которым сторонами достигнута договорённость их реализации на биржевых торгах, с включением в неё мероприятий, в том числе направленных на формирование и использование биржевых и внебиржевых индикаторов цен". Как бы вы могли оценить перспективы межрегионального сотрудничества, в том числе с АСЕАН? — На Петербургском экономическом форуме мы открыли новую эпоху в международных экономических отношениях, когда введённые в связи с пандемией ограничения серьёзно ускорили происходящие в мире глобальные изменения. Мир стремительно переходит к новому технологическому укладу. Пандемия дала толчок развитию биоинженерных и информационно–коммуникационных технологий, систем искусственного интеллекта. И эта технологическая революция предоставляет новые возможности для развития. Мы преодолеваем ограничения, связанные с пандемической изоляцией, и в то же время говорим о новой реальности. Она может заключаться в наших экономических отношениях. Мы могли бы усилить наше интеграционное взаимодействие. Пандемия ускорила процессы регионализации в мировой экономике. Укрепление двусторонних связей между интеграционными группами, например ЕАЭС и АСЕАН, даст возможность нашему бизнесу увереннее себя чувствовать в довольно сложном и фрагментированном торгово–экономическом сотрудничестве. Интеграция объективно углубляется. Сейчас тематика региональной интеграции выходит на первый план, поскольку международное право, в том числе в торговле, основательно подорвано, степень доверия между ведущими странами снижена. Преимущество региональных объединений в том, что мы можем создавать новые зоны доверия между партнёрами, свои собственные механизмы регулирования содействия торговле. Если говорить о наших планах, то стратегия евразийской экономической интеграции до 2025 года предусматривает повышение эффективности регулирования общего рынка во всех направлениях. Также будем внедрять институты стратегического планирования, стимулировать межгосударственные программы, развивать международное научно–техническое сотрудничество, чтобы мы могли своевременно войти в новые технологический и мирохозяйственный уклады, которые формируются сейчас странами Юго–Восточной Азии. Пока объёмы нашего товарооборота меньше потенциально возможных.
Подробнее читайте на dp.ru ...
