фото показано с : dp.ru

В Петербурге растёт число корпоративных споров. Эксперты не исключают продолжения этой тенденции и в следующем году.

В Петербурге растёт число корпоративных споров. Эксперты не исключают продолжения этой тенденции и в следующем году. После затишья, вызванного первой волной пандемии, корпоративные войны разгорелись с новой силой. Индекс конфликтности деловой среды, по оценкам экспертов, вырос в 2 раза. Экономический кризис обострил противоречия между совладельцами корпораций. Это, в свою очередь, привело к росту конфликтных решений, например продаж долей третьим лицам, смены менеджмента и т. д. И, как это часто случается, вслед за спорными решениями последовали разбирательства в суде. Это объясняется просто. "Бизнес довольно надолго был выведен из карантинных ограничений, экономика оживляется, суды возобновили работу в обычном режиме. И если во время прошлогоднего локдауна бизнес откладывал решение споров, то сейчас как раз пришло время их разрешать", — говорит вице–президент Ленинградской областной торгово–промышленной палаты Елена Дюкарева. Крах, банкротство и уголовка Самым громким примером корпоративного конфликта в Петербурге по–прежнему является история "Юлмарта", крупнейшего интернет–ретейлера. Разлад между Дмитрием Костыгиным и Михаилом Васинкевичем, его бенефициарами, привёл к краху предприятия и банкротным процессам в отношении предпринимателей. В 2016 году бизнес–партнёры Дмитрий Костыгин и Август Мейер (вместе они владели более чем 60% акций "Юлмарта") выступили за докапитализацию компании и экспансию рынка, а третий совладелец Михаил Васинкевич (38,5%) — за сокращение издержек. Причиной разногласий стало разное понимание уровня предпринимательского риска на определённом этапе развития компании, что не позволило достичь консенсуса о дальнейших её целях, считает Сергей Привалов, старший партнёр юркомпании "ССП–Консалт". Бенефициары "Юлмарта" даже вели переговоры о продаже доли Васинкевича и о его выходе из бизнеса, но не смогли договориться о цене. В результате в компании разразился управленческий кризис, начали поступать иски от кредиторов. В борьбу включился Сбербанк, заявивший о долге "Юлмарта" в 1,3 млрд рублей. По заявлению банка Дмитрий Костыгин стал фигурантом уголовного дела о мошенничестве в сфере кредитования (ст. 159.1 УК РФ). В октябре 2017–го бизнесмена поместили под домашний арест, выйти из–под которого он смог только через год. К тому времени претензии Дмитрию Костыгину предъявил и ВТБ, инициировавший процесс его банкротства как физического лица. На данный момент в отношении предпринимателя судом введена процедура реструктуризации долгов. Михаил Васинкевич уже признан судом банкротом. С заявлением о его несостоятельности в арбитраж в 2017 году обратился Дмитрий Костыгин, сообщивший, что Газпромбанк списал с его счёта 405,3 млн рублей за просрочку по кредиту "Юлмарта". Банкротный процесс в отношении самого интернет–ретейлера идёт более 4 лет и до сих пор не завершён. В июле 2018 года суд ввёл в отношении НАО "Юлмарт" наблюдение, а в феврале 2020–го открыл конкурсное производство. Аналогичные процессы идут в отношении остальных юрлиц холдинга. Потребовалось вмешательство Лондона По мнению Елены Дюкаревой, сегодня основные проблемные отрасли с точки зрения корпоративного "мира" — банковская, строительная, ресторанный и туристический бизнес. При этом, обращает внимание Сергей Привалов, вероятность конфликтов в малом и среднем бизнесе выше, чем в крупном. По мнению экспертов, чаще всего бизнесмены, понимая риски конфликта, приходят к соглашению: либо кто–то продаёт свою долю другому, либо бизнес продаётся стороннему инвестору, либо компания уходит в ликвидацию, задолженность перед кредиторами погашается, а активы распределяются между участниками. Если конфликт перерастает в острую стадию, то не получится обойтись без затяжных судебных битв, длящихся по 1–2 года. Важным фактором, влияющим на выбор инструментария для разрешения острых ситуаций, является структура корпоративной собственности. Часто споры выходят за пределы российских судов и разбирательства проходят за рубежом. Так было, к примеру, в конфликте между совладельцами "Деловых линий" Александром Богатиковым и Михаилом Хабаровым, начавшемся в 2017 году. Сейчас он, судя по заявлению сторон, близок к завершению. Татьяна Башмакова, одна из акционеров компании, выкупила у Хабарова его права требования к Богатикову почти на $60 млн. Эту сумму в споре с Хабаровым Богатикову определил Лондонский международный третейский суд. Конфликт между предпринимателями сопровождался претензиями налоговиков к "Деловым линиям" на 1,6 млрд рублей. Уголовное дело, возбуждённое в Петербурге по факту уклонения компании от уплаты налогов, было прекращено после погашения предприятием бюджетной задолженности. Вперёд, в 1990–е Среди наиболее эффективных инструментов, используемых в корпоративных войнах, эксперты называют взыскание убытков с участника в пользу корпорации. С 2013 года активно развивается судебная практика по привлечению недобросовестных участников к ответственности за вред, причинённый компании. Другим инструментом является признание недействительными решений общего собрания участников (акционеров). В 2019 году Верховный суд РФ разъяснил применение законодательства о хозяйственных обществах и значительно облегчил миноритариям задачу по оспариванию корпоративного решения. К сожалению, в условиях deadlock, когда невозможно разрешить конфликт, основываясь на праве, некоторые коммерсанты прибегают к неправовым методам. Их цель — создание благоприятных для себя условий по применению уже правовых подходов. "В этом году мы столкнулись с отправкой “пустых” заказных писем (способ оповещения участников о совершении каких–либо действий, который использовался в конце 1990–х и нулевых), также недобросовестные лица использовали подделку подписи на протоколах собраний", — рассказывает о случаях из практики Сергей Привалов.

Подробнее читайте на dp.ru ...

107 +