фото показано с : dp.ru

Петербург и Ленинградская область готовы уже сегодня проводить скоординированную политику в сфере обращения с отходами. Таков главный итог круглого стола, прошедшего в редакции "ДП".

Петербург и Ленинградская область готовы уже сегодня проводить скоординированную политику в сфере обращения с отходами. Таков главный итог круглого стола, прошедшего в редакции "ДП". В нем приняли участие вице–губернатор города Николай Бондаренко, заместитель председателя правительства области Михаил Ильин, а также представители всех отраслей бизнеса, работающего в двух регионах на мусорном рынке. Острый разговор продолжался почти 2 часа. "ДП" публикует ответы обоих высокопоставленных чиновников на основные вопросы, поднятые в ходе дискуссии. Николай Бондаренко, вице–губернатор Санкт–Петербурга: Ситуация с мусором на виду и действительно сложная. Положительная тенденция в том, что мы начинаем серьезно говорить на эту тему с Ленинградской областью. Сегодня в рамках предварительных концепций мы начинаем обсуждать с коллегами то, что будет в этой сфере завтра. Точек соприкосновения в сфере обращения ТКО у наших регионов много. В 2017 году город закрыл основной полигон в черте Петербурга — Новоселки. С того времени почти все твердые коммунальные отходы вывозим в Ленобласть. За 3 года городом рассматривались различные варианты развития отрасли обращения с отходами. Планы есть, сейчас они прорабатываются. В ближайшие месяц–два руководство Петербурга определит окончательно, по какому пути отрасль будет развиваться. Хочу подчеркнуть, что главная для нас цель — уменьшить объем вывозимых ТКО. Это неоднократно обсуждалось нашими регионами. Согласно нацпроекту, к 2024 году мы должны сортировать 60% всех коммунальных отходов. В ближайшие 1–3 года планируем начать проектирование и строительство как минимум трех объектов по сортировке ТКО в Петербурге. Много обсуждений идет вокруг двух площадок — в Янино и на Волхонском шоссе. На обеих площадках почти одинаковые линии по сортировке отходов, которые можно развивать, не увеличивая мощность этих предприятий. Резюмируя: первый этап для нас — организация сортировки и строительство для этих целей трех комплексов. Тогда мы сможем обеспечить условия по уменьшению объемов вывозимых в область ТКО. Михаил Ильин, заместитель председателя правительства Ленинградской области: Диалог с Петербургом идет активно. В ближайшее время вы увидите его результаты. Первое. Область и город должны видеть онлайн всю логистику, которая связана с мусором. Те, кто не будет ее показывать, работать на рынке не будут. Второе. На рынке должны работать только юрлица. Они могут заключать договоры с физлицами и нести ответственность. Иначе нас ждет вечная борьба с нелегальными свалками. А перед нами стоит задача вывести рынок в легальную плоскость. Третье. Согласен с тем, что необходимо строить комплексы по сортировке и переработке. Предприятия должны работать по различным технологиям, которые предварительно необходимо обсуждать. И люди из сферы бизнеса прекрасно понимают, что этих технологий не так много — по сути только две. Все остальные — с выбросами в атмосферу. Выбросы эти тоже разные: где–то больше, а где–то их почти нет — например, там, где применяется система тройной очистки исходящих газов. Смею вас уверить, что никто не хочет отравлять себя и своих близких. Думаю, что бизнес тоже это мнение разделяет. В Ленобласти, например, в настоящее время по законодательству вообще нельзя построить предприятие по переработке отходов, основанное на чистом сжигании с выбросом в атмосферу. И все высказывания об обратном — в чистом виде инсинуации. Строительство заводов необходимо — думаю, до пяти предприятий с комплексами по вторичной переработке. И все равно какая–то часть отходов останется непереработанной. Все это нужно обсуждать в практичном ключе с бизнесом. Рад, что наша встреча происходит в "Деловом Петербурге", потому что сюда приходят люди, которые занимаются практической деятельностью. Эта работа требует постоянного диалога. Рынок емкий, и мы хотим, чтобы на нем работали компании, которые обладают опытом. И работали стабильно. Рекультивация любого из полигонов — это огромное поле деятельности для бизнеса. Но пока на него обращалось мало внимания. Видимо, были такие условия. С моей точки зрения и с точки зрения губернатора Ленинградской области, в этой сфере нам нужна максимальная открытость — только через нее мы придем к тому, чтобы люди понимали, что мы делаем и куда идут их деньги. Ведь здесь заложена немаловажная социальная составляющая. И еще вопрос для обсуждения — один регоператор на два региона. Это вопрос, который касается в первую очередь тарифной политики, которую мы сейчас с Санкт–Петербургом и обсуждаем. Я благодарен городскому правительству за диалог. И решения должны быть приняты за короткий срок — не позже июля. Ведь у многих жителей Петербурга есть дома в Ленинградской области, в которых они живут постоянно, и еще больше петербуржцев становятся жителями области летом. Делить людей мы не хотим. У нас общий воздух и единая логистика. У вас есть более подробное понимание планов по выбору единого регоператора? М. И.: В ближайшее время все решения будут объявлены. Прошла встреча двух губернаторов, где достигнуты определенные договоренности. Готовятся соответствующие решения. В том числе о тарифах — с кого и какую плату взимать. Их принимает губернатор. Но мы уже понимаем, куда нам надо двигаться. Н. Б.: Это вопрос для обсуждения. У нас разные весовые категории, но в каких–то вещах, безусловно, надо объединяться. Сейчас мы работаем над соглашением между регионами и будем обсуждать его в части тарифа, раскрытия информации и т. д. В идеале цепочка обращения с отходами должна складываться таким образом: город сортирует и перерабатывает часть ТКО, дальше это везется на полигон, который своей санитарной зоной не соприкасается с жилой зоной. Там происходит дополнительная обработка ТКО с дальнейшим хранением — пока не найдем способ утилизировать отходы. Чтобы понять сложность проблемы, надо посмотреть на европейские страны. Статистика обращения ТКО следующая: только две страны Европы перерабатывают и сортируют 76–80% всех ТКО — Бельгия и Нидерланды. Все остальные страны более 50% отходов везут на полигоны. У нас есть возможность использовать опыт коллег из Европы в части сортировки и переработки отходов. Другого пути нет. Если мы построим перерабатывающие мощности, то 50–60% проблем решим. Да, какое–то время нам надо будет ТКО вывозить на полигоны. Наши соседи в Европе уже ввели понятие "циклическая экономика" — когда к каждому произведенному товару есть подробная инструкция по утилизации. Эта система полностью заработает у них к 2050 году. К тому же времени в Европе планируется закрыть все мусоросжигающие заводы. Это идеальная система, к которой необходимо стремиться и нам. Планируете привлекать бизнес к составлению техзаданий? М. И.: Например, есть полигон, который уже всем набил оскомину, — Северная Самарка. Нужны конкретные предложения от компаний по его ликвидации. Большая часть подложки там — строительные отходы. Какое предприятие там надо построить, чтобы частично этот полигон переработать, что–то полезное получить и продолжить работу? Мы хотим, чтобы не область его перерабатывала, а бизнес. Мы создаем условия, а компании работают. Иначе ничего хорошего не получится. Должен работать бизнес, потому что государство не сможет обеспечить вторичную переработку. Так что мы ждем предложений. Технологии известны, на них получены патенты еще в Советском Союзе. Они достаточно дешевы. Почему никто не приходит? Все говорят о медленном пиролизе как методе переработки пластика, подразумевая, что они будут получать вторичное топливо. Когда говоришь со специалистами, то задумываешься — куда реально девать это топливо? Если у кого–то есть технологическая цепочка — приходите и работайте, только поговорите со специалистами сначала. Н. Б.: В этой части надо проводить интегрированную политику. Если мы не объединимся — правительственные и неправительственные организации, ученые, предприниматели, — то ничего не получится. Бизнесмен будет со своими технологиями стучаться во все двери, но это долгий путь. Если будет создана рабочая группа, хотя такая формулировка уже навязла в зубах, или совет экспертов отрасли, то коллективно можно будет эффективнее решать данные вопросы. Предлагаю создать такую группу и готов поработать в ней. Нам надо принимать практические решения. Если таковых не будет, ничего с места не сдвинется. Хорошо, что мы с Ленинградской областью начали понимать друг друга в этом вопросе. Конечно, надо будет менять что–то в нормативной базе наших субъектов. Есть ли у города инвесторы для строительства мусороперерабатывающих заводов? Н. Б.: Сейчас город их ищет. Но если не появятся заинтересованные организации, готовые вкладываться в развитие инфраструктуры для организации обращения ТКО, то будем строить за счет инвестиционной составляющей тарифа. В городе эксплуатируется 144,4 млн м2 жилья. Если это умножить на 5,13 рубля, которые мы собираем с каждого квадратного метра, получается порядка 8 млрд рублей в год. У нас 30% — это сбор и логистика, 40% — переработка, 30% — утилизация. Думаю, что данных средств достаточно, чтобы начать реализовывать эту политику. Говоря о мусоросжигательных заводах, хочу отметить, что их строить очень дорого. Касаемо этой технологии подчеркну, что в Генплане Петербурга не предусмотрено строительство новых мощностей повышенного класса опасности. Губернатором Петербурга Александром Бегловым принято решение не проектировать и не строить мусоросжигающие заводы, а искать другие варианты переработки с ТКО. Некоторые компании жалуются, что сталкиваются с проблемами, если не работают через регионального оператора. Их транспорт не может разгрузиться, и они по–своему пытаются решать вопросы. М. И.: Все равно все будут работать через регоператора, по–другому не будет. Чтобы вести деятельность, нужно придерживаться норм закона. Я знаю проблему по заключению договоров юридическими лицами с управляющей компанией в районах Ленинградской области. Со многими юрлицами до сих пор не заключены договоры, а УК говорит, что у нее недобор по средствам. Это однозначный недочет. Я готов обсуждать эту проблему в правовом плане. И крайне не советую пытаться раскачивать ситуацию с помощью граждан, вводя их в заблуждение. Какова целесообразность системы онлайн–мониторинга? М. И.: Собственником этой программы будет правительство, чтобы, если вдруг регоператор поменяется, все не ушло в неизвестном направлении. Это будет контроль, а не просто возможность посмотреть веселую картинку. Схема проста: в навигационные системы будет интегрирована система учета того, что, сколько, откуда и куда везется, — в увязке со стоимостью перевозки. Проблема компаний, которые реализуют раздельную переработку строительных отходов, связана с отсутствием предприятий, готовых перерабатывать кирпич, бетон и так далее. Появятся ли организации, которые смогут перерабатывать такие отходы? М. И.: Строительный мусор в идеале не должен выезжать за пределы площадки в первоначальном виде. Он должен первично перерабатываться и уже затем ехать в другие места. Когда я был назначен на должность, первая проблема, с которой я столкнулся, — введение системы разрешений на вывоз строительного мусора. Мы пока этот вопрос отставили в сторону, хотя такие разрешения вводить необходимо. Но только тогда, когда будет стопроцентная ясность, как это контролировать. Необходимо создание площадок по глубокой сортировке и переработке "строяка". Действительно, есть проблема в количестве площадок и организаций, которые занимаются деятельностью по переработке такого мусора. В ближайшее время мы отдельно займемся этим вопросом. По оборудованию не надо ничего придумывать — техника уже придумана. Все перерабатывается во фракцию, и фракция затем разбирается. Нам нужны не прожектеры, а реальный бизнес, который зайдет на площадку с оборудованием и выстроенной цепочкой реализации вторсырья. И тогда проблем не будет. Уверен, что такие партнеры в ближайшем времени появятся. Н. Б.: Что касается строительного мусора, то, по разным подсчетам, в год у нас его образуется около 10 млн т. В ПОСе (проект организации строительства. — Ред.) все четко прописано. И у каждого застройщика заключены договоры на утилизацию грунта, который образуется при строительстве. Но обратной связи нет. Полигоны, которые утилизируют грунт, ни перед кем не отчитываются, сколько они приняли грунта от того или иного застройщика. У нас этот грунт вывозится в пригород, и периодически возникают эти огромные кучи земли со стройплощадок. Хотя на Западе грунт перерабатывают биологическим способом и продают для вторичного использования. Предприятия, перерабатывающие отходы строительства, очень дорогие. Не так легко найти такие деньги. Кроме того, речь идет о довольно серьезных вещах, связанных с действующими отраслевыми нормами. На каждой стройке есть понятие технического надзора, норм и правил. Сегодня в правилах не указано, например, что на стройках может использоваться щебень, полученный в результате дробления бетона. И сколько бы мы ни говорили, что его можно использовать, ничего не поменяется, пока не будут пересмотрены эти нормы. В мире этот процесс запущен — указано, при каких видах работ какой вид вторичного сырья можно использовать. Если это закрепить законодательно и у нас, то появятся предприниматели, которые начнут заниматься переработкой серьезно. Приведу простой пример. Три года назад я собрал ребят, которые занимаются изготовлением продукции для ЖКХ. Делают интересные вещи — краску, которая 50 лет служит, и так далее. Оказалось, мы не можем использовать эти материалы, потому что их нет в перечне, который регламентирует, какие материалы можно применять для ремонта жилфонда. Чтобы включить что–то в этот перечень, надо провести целую научную работу. В Петербурге есть ГУП, который этим занимается. Но они 3 года не могут решить данный вопрос, потому что на это надо выделить бюджетные деньги, провести научную работу и так далее. Вот так же может получиться и здесь. Необходимо создавать законодательные условия, чтобы коллеги — представители малого и среднего бизнеса могли организовывать вторичную переработку и дальше продукт легально реализовывать. В районах Ленобласти, граничащих с городом, местные жители жалуются на обилие использованных автомобильных покрышек. Переработчики, в свою очередь, не всегда способны сбывать резиновую крошку. М. И.: Для глубокой переработки покрышек больших затрат не требуется. На рынке есть и российские технологии. Со сбытом крошки тоже проблем не вижу. Все почему–то уперлись в дорожников. Я не поверю, что нормальный бизнес не может за 3–4 года пробить себе дорогу по этой линии. Если люди не хотят вкладываться в разработку, то будут стоять на месте и бизнес рано или поздно закроется. А если они готовы заниматься этим всерьез, то надо вкладываться, в том числе в соответствующие научные работы, сотрудничая с институтами. Все зависит от того, насколько бизнес хочет этого. Конечно, хочется, чтобы все было по щелчку пальцев, но мы говорим о реалиях. Мне нравится идея создания проектного офиса (чтобы рабочей группой не называть), там можно встречаться и делиться технологиями. Если бизнес занимается этим профессионально, то он знает, как я уже говорил, что существующие технологии можно пересчитать по пальцам. Все остальное — это некие трансформации на базе основных технологических процессов. У нас люди умные — все запатентовали. Не очень умные перепродали. Но это все есть, нужно просто заниматься проблемой и изучать рынок. Могу вас заверить, что в ближайшие 1,5–2 года мы сложим на этом рынке абсолютно прозрачную схему, в которой невозможно будет работать по–черному. Будут прописаны легальные логистические коридоры, в которых сможет работать легальный бизнес и региональный оператор. Иначе все участники процесса будут нести крупные финансовые потери. Поэтому никто никуда не поедет вне этих коридоров. И бизнесу нужно уже сейчас думать, как в них попасть, выстраивая логистические и технологические цепочки. Правительство не будет этого делать за предпринимателей. Этот бизнес очень емкий. Если мы говорим о вторичной переработке, это огромная сфера для малого и среднего бизнеса. Мы совместно с ним утвердим архитектуру логистики и будем вносить изменения в законодательство. С другой стороны, будем вводить жесткие правила и контролировать их соблюдение. Н. Б.: У нас нет рынка переработки ТКО, его необходимо развивать, на мой взгляд, с учетом мнения практиков. Это снова вопрос выстраивания полного цикла — от переработки отходов до реализации продукта переработки. Другая проблема, возникающая при сносе и строительстве домов, — что этот мусор оказывается либо в лесах, либо в баках. Объявления таких компаний висят на всех столбах. Н. Б.: Штрафы для таких компаний должны быть очень жесткие. М. И.: Давайте действовать совместно. До сих пор никто ответственности за происходящее не нес — в том числе и арендаторы леса. Да, мы будем максимально углубляться в эту сферу. И максимально задействуем карательный механизм. А бизнес максимально задействует экономический механизм. Но только карательными методами это не решить. Надо, чтобы люди обращались к легальным перевозчикам. Будем встречаться с руководителями больших СНТ, ДНП, ИЖС, поселков и вместе решать проблему. Опять–таки, это огромная ниша, которая никем не занята. Орудующие там сейчас частники — это не бизнес. А если выделять больше грантов организациям, которые занимаются раздельным сбором мусора? М. И.: Это должен быть бизнес. Если такая деятельность будет все время субсидироваться, то жить она не будет. Поэтому я считаю, что бесконечное выделение субсидий бесперспективно. Н. Б.: Как мы выше обсуждали, это будет работать только при четко выстроенной бизнес–цепочке. Все основано на бизнесе: если это интересно предпринимателям и приносит капитал, то это работает. Если компания берет на рекультивацию полигон, они зарабатывают на этом деньги. Например, бурят скважины, добывают метан, генерируют электричество и тепло. Таким образом эта сфера дает стимул для развития других отраслей экономики. Например, в Голландии — второй в мире стране по экспорту сельхозпродукции — тепло и электричество в большом объеме получают именно таким способом. Это дает значительный экономический эффект. Мы только сейчас начинаем формировать правила и организовывать процессы в нашей отрасли. Сравнительно недавно Петербург и Ленобласть нашли общий язык и понимание процесса. До этого каждый регион жил сам по себе.

Подробнее читайте на dp.ru ...

87 +